Тренд: церковный дизайн
Когда в здании бывшей церкви бизнесмены оборудуют какое-нибудь светское коммерческое помещение – вопросов ни у кого (кроме ультраправых) не возникает.
Надо же как-то использовать уже существующее помещение? Не сносить же памятник – это бесхозяйственно и бескультурно.
Но зачем же современные бизнесмены стараются порою сделать дизайн своих «новых» абсолютно «нерелигиозных» пространств похожим на «старую» «религиозную» церковь? Зачем они используют визуальные мотивы и намёки, включают в ткань своего продающего текста легко узнаваемые публикой детали, триггеры, стилевые отсылки и чёткие архитектурные цитаты?
Словом, зачем современный бизнес обыгрывает атмосферу церкви, когда хочет понравиться своему клиенту?
***
На этот единый вопрос существует несколько абсолютно разных ответов. Как говорится: «За чем хозяйки утром идут на базар? Ну, кто – за чем».
Начнём, пожалуй, с Азии. Ведь это и будет скоро наш самый первый пример подобного бизнеса.
Ответ первый. Добрый японский психоз на тему любви к Европе
Тот, кто интересуется культурой Японии, даже поверхностно, знает, что современным японцам до странности свойственно отрицать свои национальные японские черты и стремиться быть похожими на «людей Запада», в частности – на европейцев. Только раньше, в самом начале эпохи Мэйцзи (последняя треть 19 века), это были – британцы, затем, перед Второй Мировой войной – немцы Третьего рейха, а теперь – американцы.
Заметьте, что каждый раз Япония хотела быть похожей во всём на самую успешную на тот момент нацию, самую грозную и самую вооружённую.
Японцам свойственен комплекс неполноценности, который они до сих пор не очень-то изжили. Несколько веков знаменитой «Изоляции» сделали своё дело. Как вам известно, в 16 веке Япония закрылась от всего мира, после того, как назойливые португальцы пытались массово обратить Японию в католицизм и подчинить её Ватикану с целью проглотить как независимое государство.
И вот до середины 19 века (до эпохи Мейцзи) Япония развивалась примерно, как Австралия в её геологические эпохи – за своим железным занавесом она стала дремучим заповедником нет, не сумчатых видов, конечно, но самых реликтовых и самых самобытных форм культуры. «Самобытней» Японии не было ничего – вот и сходили по ней с ума европейцы. Но у самих японцев их самобытность вызывала рвоту. Примерно так советские школьники 80-х мечтали о джинсах и ненавидели портреты Ленина.
Когда началась эпоха Мейцзи, японцы во-первых, открыли, что их ВПК устарел на 300 лет и устыдились своей убогости. Затем они открыли, что они очень низкорослы и субтильны — и причиной того является тот факт, что в традиционном рационе японцев есть рис, рыба и водоросли, но совершенно отсутствует мясо, которое, наоборот, за обе щёки уплетают все европейцы, особенно англичане.
Наконец, японцы устыдились даже разреза собственных глаз. С тех пор всё новое визуальное искусство Японии смешит и удивляет европейцев – вот этими знаменитыми «огромными круглыми глазами японцев и японок» – и лучший пример тому мультики аниме.
«Бифштекс с кровью» и «готический собор» – что между ними общего?
Что общего между вороном и конторкой? А то, что японцы в какой-то момент стали демонстративно ненавидеть всё «своё и старое» и по-детски стремиться ко всему «западному и новому». Акт заказа бифштекса в ресторане стал политическим актом – он символизировал твою лояльность к политике вестернизации и вообще «Молодую Японию». Но не только бифштексом единым жив человек... Вспомнив тот неоспоримый факт, что именно ссора с Ватиканом привела Японию к изоляции и экономической отсталости, японцы теперь до одури полюбили «облик старой папской Европы» – в частности, католический визуальный ряд.
Поэтому неудивительно, что узкий цветной витраж готической кирки вызывает у японца самый позитивный ряд ассоциаций. «Сделай правильный выбор! Будь на стороне сильных!» – вот что до сих пор говорит японцу любой стилистический намёк на европейскую культуру, причудливо вкраплённый в японский дискурс.
В какой-то момент страсти поулеглись, Япония одумалась, и, заметив, что европейцы, наоборот, любят «всё японское, всё устаревшее», стала «продавать свой бренд», но конечно... – только на экспорт – для нас с вами. Не любят сами японцы – скамеечки-сандалии – гэта, кимоно, катану, сырую рыбу и нэцке.
Для самих себя, внутри национального рынка, японцы могут «продать» лишь только то, что никак не напоминает японцу отсталую Японию «до-Мэйцзи», а выглядит как промышленный Манчестер 19 века, перенесённый на остров Хонсю. Или как лондонский деловой квартал Сити – перенесённый в Токио.
На самом деле, японцы так и не смогли до конца разлюбить «всё своё, японское» – это просто невозможно, по многим причинам. Во-первых, европейцы не дадут, во-вторых, и самим где-то в каких-то местах нравится.
Поэтому современная японская культура (которая отражается и на рекламе, и на дизайне, и на массовом жанре) – это странная смесь чего-то «загадочно японского, аутентичного» с чем-то предельно вестернизированным и даже «дёшево американизированным». Такие вот они, японцы.
Поэтому вас не должен удивлять и тот факт, что для своего внутреннего японского рынка косметический японский бренд под названием – Кабусики Гайся Сисэйдо – выбрал вот такой необычный способ саморекламы...
Витрина магазина косметики как готический витраж католического собора
Итак, косметический бренд Сисэйдо придумал следующее. Всем ведь нравятся живые витрины? Когда вам помахивают ручкой санта-клаусы или танцуют балеринки? А вот у Сисэйдо окна магазина реагируют на ваше появление совсем иначе.
Витрина их магазина – это чувствительный интерактивный дисплей. Когда вы проходите мимо или задерживаетесь на мгновение, окно магазина считывает цветовую гамму вашей одежды и – тут же меняет палитру оконного витража в зависимости от того, в какие цвета вы одеты!
Ну а в середине стекла – круглая рамка, в которой тут же появляется (на несколько мгновений) ваше лицо – окно его фотографирует.
Теперь у вас не возникнет вопроса – для чего японцам, продающим косметику, понадобилось заигрывать с эстетикой часовен и аббатств далёкой от них Европы. Сделай правильный выбор! Будь на стороне сильных!
Ответ Второй. «Шанхай – это вам не Китай». Любой портовый город – как прадедушка идеи толерантности и мультикультурализма
Но вот ворвался в порт
Французский теплоход
В сиянии своих прожекторов.
Любой морской порт – это многонациональное чудище. Чудище обло, огромно, стозевно и лаяй.
Тот, кто там живёт и торгует, привык ко всему и знает... всё. Он не удивляется ни неграм с кольцами в носу, ни английским пасторам с зонтиком под мышкой, ни русским бородатым капитанам, угощающим водкой. Шанхай – такой же колоритный город – как все города-порты: как Одесса, как Кейптаун или как французский порт Брест. Только он круче их всех. Ведь он смешивает в своём коктейле – настоящую Азию со старушкой-Европой – причём в идеальной пропорции.
В 19 веке Шанхай был столицей мировой торговли китайским опиумом... И в нём всегда проживало куда больше европейских дельцов всех наций, чем самих шанхайцев. Но и шанхайцев тоже хватало... Шанхайцы чувствовали себя элитой, оглядываясь на материковый Китай.
Каждый шанхаец поневоле свободно изъяснялся на десятке европейских языков, то есть, был полиглотом. И в уме за секунды точно пересчитывал текущий курс валют и золота для расчёта в подворотне – будто закончил факультет международной экономики, хотя не имел за плечами ни одного класса школы!
Поистине – лучшее образование ребёнку даёт сама Жизнь.
Ты одессит, Мишка,
А это значит –
Что не страшны тебе ни горе, ни беда!
Ведь ты моряк, Мишка,
Моряк не плачет!
И не теряет бодрость духа никогда!
И вот наш второй пример будет связан с деятельностью одной из старейших фирм Шанхая. Называется это архитектурно-дизайнерское бюро – Carlowitz & Co. Знаете в каком его году открыли? Аж в 1877 году!
Да, вы правильно догадались – как раз в разгар эпохи опиумных миллиардеров. Надо же им было строить себе дворцы? Вот «Карловиц и компания» и решали эту деликатную проблему – как превратить нувориша в нобиля. А опиум тогда добавляли в женские капли от истерии, снотворные и первое обезболивающее – считался самым лучшим, просто «волшебным» средством. Понятие о «наркотиках» мир тогда ещё не имел.
Почему же китайская (простите – шан-хай-ска-я) фирма называется – «Карловиц и Компания»?
Да потому что Шанхай – это вам не Китай! Шанхайцы считают себя «высшей расой» и китайцев презирают. Действительно, между шанхайцами и китайцами наблюдается резкая заметная разница. Шанхай давным-давно – «исповедует все религии» и «говорит на всех языках». Его тяга к европейской и христианской культуре не вымученна и не невротична, как у японцев, а вполне естественна и очень здорова!
Ноев Ковчег – изысканный символ многонационального порта-Шанхая и... современный коворкинг
Шанхайское архитектурное бюро Carlowitz & Co построило коворгинг-пространство, стилизованное втутри под «Ноев Ковчег». Так как мы не знаем и никогда не узнаем – как внутри выглядел настоящий Ноев Ковчег – мы можем предположить, что не ошибёмся, если сделаем его похожим на ребристый, стрельчатый потолок готической церкви.
Само здание, в котором появился коворкинг, построено в 1898 году и с фасада напоминает старинные европейские здания в стиле модерн.
Фирма таким образом, дважды делает акцент на своей «западности». «Китайщину» любят только сами китайцы. Шанхайцы намеренно подчёркнуто демонстрируют свою связь с «заграничным» («белым») менталитетом.
К стыду сказать, сегодня отсылки к Ноевому Ковчегу европейцев вряд ли заинтересуют – не все из них даже знают – «что такое Ноев ковчег».
Так, когда-то арабы спасли утраченную в Тёмные Века Средневековья культуру античности, в частности, свитки с текстами Аристотеля и других греческих философов.
При наступлении эпохи второго варварства и «Тёмных веков», нам опять остаётся надеяться на то, что наши ценности, презираемые нами, спасут совершенно посторонние люди, люди иной культуры, – полюбив их куда больше, чем мы.
Ответ Третий. Как чувствуют себя представители белых католических семейств в США, если они, к несчастию для себя, родились «паршивыми овцами»?
В США очень любят религию. Церквей там – на любой вкус и цвет кожи. Все стараются, чтобы на них, в отличие от соседа – «снизошла благодать»... Некоторые так «перегибают палку», что вызывают к себе стойкое отвращение.
Верят негры, верят белые католики, верят белые протестанты. Верят индейцы... Да вот только «больше», не всегда значит – «лучше».
Давайте посмотрим на то, что может вырасти из гибрида дешёвой негритянской религиозности социальных низов – в сочетании с кастовым католицизмом белых расистов-богачей. Богатые ведь тоже иногда плачут...
***
Наш третий пример переносит читателя сразу в штат Джорджия и его столицу – город Атланта.
Именно там мы увидим самое шокирующее и странное в мире кафе-клуб под названием – Sister Louisa's Church – «Церковь Сестры Луизы».
«Аляповатый католический кич» – некоторые истоки возникновения феномена
А мама осталась одна.
А мама позвала колдуна..
Начнём с того, что Джорджия – это «чёрный Юг», Диксиленд, а значит, там процветает та самая негритянская духовная эклектика, породившая, в частности, религиозный культ вуду.
Религия и шаманизм негритянских низов отлично сочетают в себе китчевые образы грубо размалёванных статуй католических святых, Христа и Девы, – в смеси уже с собственными изобретениями – с Бароном Субботой, Папой Легба, рогами, зубами, костями и шерстью ритуальных животных...
Собственно, культура негров и полукровок – и породила так называемый «христианский кич», который можно найти не только на Юге США, но и в Бразилии, и в Майами, и во всех тех местах планеты, где чёрные рабы пытались выжить и отомстить белым эксплуататорам, потихоньку колдуя, танцуя, монотонно распевая и наводя неизгладимую порчу.
В этом же тренде можно описать и Мексику, только там вместо «чёрных негров» – «грязные индейцы», а вместо Барона Субботы – скелеты и черепа самого любимого мексиканцами праздника – праздника Мертвецов...
Но это только начало нашей беседы. Главная же её часть касается изобретателя самого шокирующего кафе в Атланте – мистера Гранта Генри!
Вот его фотография!
Создатель кафе Sister Louisa's Church родился в 1956 году в очень приличной буржуазной белой, можно сказать – элитной – семье и начал приличную, почти дипломатическую, карьеру – поступил в католическую духовную академию, чтобы выучиться там на падре и постажироваться затем в Риме. Может, и кардиналом бы стал.
Жизнь юноши обещала быть безоблачной. Родившись в негритянском штате белым ребёнком-католиком, он сразу от рождения принадлежал к тем, – КТО угнетает, а не КОГО угнетают. Ему нечего было бояться и стесняться.
Но случилась беда. У юноши возникла особенность – мистико-католические видения, притом весьма неудобные и скандальные. Будучи, скорее всего, трансгендером или гендерквиром, – M-t-F, – юноша внезапно ощутил себя никаким не юношей, а некоей «Сестрой Луизой» – юной, благочестивой и прелестной католической монахиней.
Разумеется, эротический и полуэротический бред – всегда частый спутник юных католиков, но таких извращений ректорат уже не потерпел. Пришлось выметаться из семинарии с позором.
Так молодой и талантливый сноб с хорошим воспитанием разом потерял абсолютно всё. У него была душа Сергея Параджанова, Энди Уорхолла или Фриды Кало – но «таких не берут в космонавты», особенно в католическую номенклатуру. У него были не те номенклатурные извращения и не те простительные слабости, которые можно было бы потерпеть у падре, рвущегося в кардиналы. Ладно, любил бы он хористов или брал взятки, (занимался церковной симонией) или обжирался. Даже классическую одержимость с криками на латыни ему бы простили – это же очень «традиционно».
Но какого же чёрта быть таким «сложным»?
У Гранта Генри случилась вполне понятная психологическая травма – и он начал её вполне по-фрейдистски – сублимировать.
Grant Henry, известный как Sister Louisa стал (а) скандальным художником-инсталлятором на тему церковного кича – и (как это часто бывает) начал(а) «расправляться» с теми, кто так досадил ему(ей) в юности.
В общем, начал(а) кощунствовать помаленьку. То же самое делал и Сальвадор Дали – он так же ненавидел испанский авторитарный режим, пропахший ладаном, и своего собственного строгого папу.
Как скандального художника, Сестру Луизу (то есть, бывшего мистера Генри), однако, сразу же приняли. Только вот туристов Атланты предупреждают сразу: если вы верующий христианин и у вас нет чувства юмора – этот аттракцион не для вас, поберегите нервы.
В кафе-клубе Церковь Сестры Луизы играют в пинг-понг, поют в караоке, и тусуются под грубыми изображениями Христа вперемешку с негритянскими пучками трав и козлиными рогами.
А по вторникам там открыт «Женский Таро-клуб».
Хозяин заведения позиционирует себя как монахиня Сестра Луиза и на постылую фамилию Генри не откликается. Удивительно, но ЛГБТ-сообщество не спешит принимать Grant Henry aka Sister Louisa в свои ряды. Он слишком неудобен даже для ЛГБТ... Ведь у них, как известно, с чувством юмора и с широтой взглядов, тоже большие проблемы. Ровно как у католиков США... Известно, что непримиримые враги часто похожи друг на друга как Траляля и Труляля...
Хочется быть где-то сбоку от этой тоскливо-предсказуемой драки, и вот в данном смысле – Сестра Луиза – нашла свою уникальную нишу.
Ответ четвёртый. «Польский вопрос» и «польское качество»
Начнём с того – что такое Color Run. С этого феномена обязательно должен начаться наш рассказ, иначе вы ничего просто не поймёте.
Color Run – это новое модное всемирное развлечение, пародия на марафонскую дистанцию. «Цветной забег» – так переводится Color Run – это такая кривлятельная спартакиада, (Юморина), где все бегут кто во что горазд и по пути обливают друг друга цветными индийскими красками холи. (Они приятны и безвредны для кожи, так как натуральны). Идея вывезена хиппи из Индии с какого-то местного праздника вайшнавов и прижилась в Европе.
Цель этих соревнований по бегу не прийти первым, а потусоваться и как можно сильнее измазаться в краске, которую швыряют в тебя как зрители, так и соперники по бегу. Каждый кусок дистанции – своя краска. С любителями Color Run – весело, как с кришнаитами, только при этом тебя никто ни за что не агитирует.
Безумие клоунской эстафеты Color Run охватило весь мир. Именно поэтому в Польской Народной Республике (ПНР) и был быстренько создан обувный бренд спортивной обуви под названием – The Run Colors. У него есть отделения по всем городам Польши – это местный бренд.
The Run Colors Warsaw – находится, как вы понимаете, в Варшаве. Магазин расположен не просто в Варшаве, а в сердце её исторического центра, в квартале, который ЮНЕСКО назвала «культурным достоянием планеты».
Как вы понимаете, вся стилистика квартала очень архитектурно-католическая. Вокруг – одни соборы, куда польки ходят посплетничать и помолиться Матке Бозке. Окунуть пальчики в глубокую каменную чашу со святой водой... Польша – «любимая дочь католической Церкви».
И вот теперь мы дошли наконец и до «польского качества»...
Почему в Польше самое плохое кино? Почему поляки себя не любят?
- Я имею пошить костюм. Расскажите мне за сукно.
- Что рассказать вам за сукно, уважаемый Беня? Английское сукно – это хорошее сукно. Лодзинское сукно – это дерюга, на которой что-то нарисовано.
- А московское сукно?
- А московское сукно – это дерюга, на которой ничего не нарисовано.
Исаак Бабель «Одесские рассказы»
Настоящий польский кинематограф традиционно доводит до смеха и отвращения – всех. Даже «Узбекфильм» снимает лучше. Чтобы побороть этот миф – пришлось Польше родить двух гениев, двух Кшиштофов – Кесьлёвского и Занусси. Больше она не смогла... да и те снимали заграницей, чтобы снять что-то хорошее.
Никто до сих пор не знает точного научного ответа на вопрос, почему словосочетание «польское качество» (причём чего бы то ни было – качество кино, водки, бигоса, идеи, одежды) традиционно ассоциируется с каким-то нехорошим рядом. Если иномарка, – то краденая в ГДР и с перебитыми номерами, если водка, то палёная, если спесь, то шляхетская, ничем не покреплённая...
***
Поляки себя за это сами ненавидят и критикуют. Польша – недоевропа, – говорят с тоскою они. Вот так вот «польский вопрос» до сих пор довлеет над этой прекрасной страной... Ведь в ней есть и другие примеры.
А теперь к идее обувного магазина, оформленного как католический собор с витражными окнами. Вперёд, Читатель! Мы покажем тебе лучший образчик загадочного «польского качества». На сей раз польское качество проявило себя в пространстве креативных и молодёжных дизайнерских идей. Они такие же как польский кинематограф. Вот вы увидите...
Обувной магазин The Run Colors Warsaw – находится, как вы понимаете, в Варшаве. В центре, нашпигованном витражными соборами.
Вы, наверное, уже догадались, что название сети магазинов кед – Run Colors – никакого отношения к международному флешмобу и марафону Color Run – вообще не имеет.
Это типичная – «польская палёная водка». Поехали дальше.
Прослышав о моде на обыгрывание церковной стилистики, поляки оформили магазин кедов в Варшаве особенным образом.
Внутри значит интерьера они устроили знаменитые «рёбра» готического свода, чтобы намекнуть на внутренность католического храма. Это самое главное, что знает обыватель о «пламенеющей готике».
Ребристый свод, каркасная система, перекрещивающиеся нервюры...
Ну а дальше, поляки разложили цветные кеды на полках от пола до потолка так, чтобы цветовая гамма расставленных башмаков напоминала – цветной витраж церковного окна.
Не, «портреты святых» кедами они не выкладывали – на это способны китайцы, поляки на это не способны.
Итак, миссия выполнена! Поляки намекнули одновременно:
-
и на модный тренд «дизайн в стиле а ля старинный собор»
-
и на модный среди молодёжи забег с красками – Color Run
А это уже – типичный «польский кинематограф». Всё, мы приехали.
PS
Вроде бы люди сделали своё дело хорошо, они постарались. Но не отпускает какое-то смутное ощущение «польского качества» всей этой истории.
Есть такие непереводимые понятия, которые трудно и не нужно переводить. Вроде немецкого слова – verschlimmbessern, которое означает «Ухудшать положение дел, пытаясь их наладить». Или турецкое слово yakamoz, которое означает «отражение луны в воде».
«Польское качество» относится к тем же красивым, непереводимым, необъяснимым, но сразу почему-то понятным гештальтам.
Ответ пятый. Интернационал. Особенности безнациональной охоты
А вот в заключительном нашем примере всё вообще очень и очень скучно, господа. Потому что дизайн скворечников в форме «часовенок» придумало интернациональное дизайнерское агентство. Называется оно – Frederik Roije. Скворечники называются: Holy Homes.Нам татарам одна чёрт:
Что пороть подтаскивать,
Что поротых оттаскивать
Как говорится в миниатюре у Райкина:
- Я хочу узнать, кто именно пошил этот пиджак?
- Мы!!
И дело не в том, что это немного дурной вкус – это не было бы совершенно – дурным вкусом, если бы было как-то исторически или личностно обусловлено, понято.
Выступая адвокатами этой идеи, мы могли бы красноречиво объяснить присяжным заседателям, что создатели скворечников Holy Homes тонко намекали на святого Франциска Ассизского, который проповедовал Евангелие птицам пернатым, называл Воду – сестрой, а Огонь – братом. И которой стал потом иконой хиппи, зоозащитников и экологов-опрощенцев.
Но. Сами создатели скворечников так не говорят. В общем, с таким тупым клиентом мы, увы, проиграли процесс.
На вопрос – почему их скворечники в форме часовен с крестом на фасаде, что натолкнуло их на такую странную и смелую идею, в агентстве Frederik Roije отвечают: «Потому что так сейчас модно». (Примерно так отвечали пту-шницы на вопрос директрисы – зачем она, пионерка, надела серьги в форме креста».
Нет, они говорят на самом деле: «А нам нравится креативный и инновационный дизайн». (creativity and innovative designs). Это не ответ, ребята.
История со скворечниками грустна не тем, что их создатели ничего не знают ни о Франциске, ни о его связи с культурой хиппи и зоозащитников.
История со скворечниками грустна тем, что отчётливо напоминает почему-то – машинное творчество эпохи искусственного интеллекта.
Знаете, робота-искусственный интеллект можно научить не только играть и выигрывать в шахматы, а можно научить его писать любовные романы, скормив ему несколько миллионов страниц подобной литературы.
Вот этот шедевр интернационального дизайнерского бюро – за ним не стоит ни попытки богохульства, ни попытки продемонстрировать свою высокую культурную эрудицию, за ним не стоит – ни-че-го.
Просто робот посмотрел на современные тренды, смешал их у себя в железной голове, сказал «тох-тиби-дох» и выдал продукт, отвечающий запросу заказчика.
Скучно жить на свете, господа.